Пропустить навигацию.
изменись сам-изменится мир

Движения и танцы Гурджиева

nabel аватар

                    

                Движения и танцы Гурджиева

Эти танцы были названы гурджиевскими по имени известного учителя, мистика, философа, ученого, писателя, хореографа, музыканта, путешественника 20 го столетия Г.И Гурджиева. Который известен как основатель пути внутреннего развития называемого 4й путь. В 20х годах прошлого столетия он основал университет гармоничного развития человека в котором преподавались множество различных дисциплин для развития и трансформации человека.

Одним из потрясающих аспектов учительской работы Гурджиева было то, что сейчас называется Священными танцами или Движениями. Иногда Гурджиев называл себя не иначе, как учителем храмовых танцев и отказывался от какого-либо другого статуса. Конечно, никто не воспринимал это всерьез, но для многих это было самой привлекательной частью обучения.

Безусловно, уникальной заслугой Гурджиева было уже даже то, что ему удалось познакомить запад с подборкой храмовых танцев и священных ритмов.

По словам Гурджиева в древние времена Движения занимали важное место в искусстве азиатских народов. Они также использовались в Африке и на дальнем востоке в Священной гимнастике, Священных танцах и религиозных церемониях. Искатели истины, в группу которых входили археологи и специалисты по восточным религиям установили что эта священная гимнастика сохранилась в определенных частях центральной Азии в частности на территории от Ташкента до китайского Туркестана.

Даже еще в начале нашего века священные танцы широко использовались в храмах и монастырях, возможно, что значительная их часть сохранилась и до сегодняшнего дня.

Люди, практикующие священную гимнастику всегда знали ее смысл.

В некоторых монастырях и братствах долгое время сохранялись традиции тщательно скрывавшиеся от обычных путешественников. Другие танцы можно увидеть без каких либо особых препятствий. Некоторые из них широко известны, например, движение дервишей Мевлевийа и Руфаийа, на еженедельные церемонии которых допускаются посетители в том числе и европейцы. Другие же, например танцы дервишей Хельветийа, то есть «уединившихся», показывают только тем, кого признали истинно ищущим, причем, наиболее важные, центрально-азиатские священные танцы не связаны ни с какой либо конкретной религией. Они практикуются уже многие тысячи лет, и монастыри, в которых они сохраняются, обладают также и знаниями из далекого прошлого, передававшимися из поколения в поколение при помощи этих же самых священных танцев и ритуалов.

Гурджиев пишет, что отправился в один дервишский монастырь в центральной Азии, где провел два года обучаясь музыке и ритму. Скорее всего, это была текка ордена Йсевийа, которые являются в этой области специалистами высокого класса.

Рассказывая о народных танцах, Гурджиев упомянул о том что в Ташкенте были особенные танцы, но что еще дальше были совсем особенные танцы. Однако чтобы увидеть их нужен был поручитель. Там учили йесевитским танцам и он нашел учителя, который мог учить при помощи танцев тому, чему другие учили при помощи книг.

По словам Гурджиева, лишь немногие люди знали язык символов. Затем он высказал одно очень важное утверждение, которое бы показалось удивительным любому человеку, но как ни странно оно было высказано ребенку, который по счастью запомнил его слово в слово: «Где-то символ, где-то техника, а где-то танец». Это как раз соответствует особенностям орденов Накшбандийа, Джаллалийа и Йесевийа, что кроме того, свидетельствует еще и о родстве с Ходжаганом через ниточки связь между которыми в противном случае осталось бы лишь предметом догадок. Далее Гурджиев рассказал, что Йесевиты учат танцам так же как посадить семя в землю, но очень трудное. Это зеленое растение будет расти долго, потому что требует много времени, чтобы давать фрукты; даже много воды не поможет ему быстро вырасти. Иногда это трудное семя остается в земле долгое время, но когда оно начинает расти, оно меняет все. Весь пейзаж может измениться. Когда символ и техника объединяются вместе, тогда выходит другое растение, оно может расти быстро для другой цели.

Гурджиев утверждает, что научился ритуальным танцам и ритмическим упражнениям, составляющим столь важную часть его метода, в Ташкенте, Читрале, на Памире, в Кашгарии и Кафиристане. Все эти места расположены на сравнительно небольшом расстоянии от йсевитской текке, которая находилась либо в самом Кашгаре, либо не далеко от него.

На демонстрации программы храмовых танцев в Париже в 1923 году, Гурджиев упомянул о дервишском ордене, который был основан в конце 19 века и главный монастырь которого находился в кашгарском городе Танги-Хиссар. Гурджиев также упоминал и религиозные упражнения монахов Мачна, живущих в восточной части пустыни Гоби. Их традиции коренным образом отличаются от традиции кашгарского ордена. Монахи Мачна имеют общее происхождение с йсевитами и тесным образом связаны с Тибетом и Тантрическим Буддизмом. Многие из храмовых танцев по преданию происходят из Тибета.

Танец «Великая Молитва», которая как считается была сложена этим орденом, представляет собой один из наиболее выдающихся примеров символического языка, и в то же время описанием различных хал, или «состояний», через которые проходит дервиш на пути освобождения себя от иллюзий существования.

Некоторые движении были заимствованы из храма медицины Сари на Тибете, а также из ритуалов эзотерической школы, с незапамятных времен существовавшей в огромных искусственных пещерах Киджерских гор Кафиристана, кроме того Гурджиев упоминал монастыри Максари, Шериф и Хавар в Афганистане. Место Учан-су – «текущая вода»- было центром текки дервишей Сухарийа в Кашгарии.

Можно научиться понимать смысл священной гимнастики и танцев только после длительного изучения. При этом нужно посвятить равное количество времени наблюдению и участию. Тот же, кто действительно хочет научиться понимать их должен сам постичь заложенное в них искусство. В прошлом движения, выполнявшиеся тогда под аккомпанемент музыки или пения участников, можно было увидеть гораздо чаще. Многие из этих священных движений сопровождались зикром. У дервишей Хельветийа есть даже специальный декламатор, чье пение напоминает танцорам о смысле их действий.

Современные танцы, будь то балет или ритмические упражнения, ни коим образом не связаны со священной гимнастикой в той форме, в которой она существовала в прошлом. Мы рассматриваем танец даже в его наивысшем значении, как выражение эстетического опыта. Его разделяют хореограф, музыканты и танцоры. Сравнительно новые правила постановки танцев и балета находит одобрение у одних людей и неприятие у других; они диктуются модой каждого нового десятилетия и субъективны как любое проявление личного вкуса. Единственным же основанием для их авторитетности служит популярность и авторитетность разрабатывающих эти правила специалистов.

В древние времена искусству танца придавалось совершенно иное значение. Оно было непосредственно связано с религиозным и мистическим опытом, будучи при этом предметом научных разработок мудрейших людей каждой эпохи. В ходе своих собственных изысканий Гурджиев пришел к выводу, что священные танцы на сегодняшний день относятся к немногим дошедшим до нас прежде весьма многочисленным способам сохранения и передачи последующим поколениям важных знаний. По этой причине священные танцы всегда были одной из главных дисциплин, преподававшихся в эзотерических школах Востока. Они обладают двойным значением. Во-первых, священные танцы и движения содержат в себе и выражают определенные принципы или же рассказывают о тех или иных событиях, признанных настолько важными, что их сохранение просто считалось некоей обязанностью. Во-вторых, для самих участников они служат способом обретения гармоничного состояния бытия и дальнейшего продвижения духовного развития.

Гурджиев говорил, что его система развивала все стороны человеческой природы и что показанные им упражнения предназначались не только для того чтобы вырабатывать контроль над телом, его движениями и позами. По своей организации и паттерну, упражнения были весьма сложными и требовали большой концентрации внимания. В сочетании с мимикой, которая на самом деле была удивительной и непохожей ни на что обычное, эти упражнения воздействовали на эмоциональную природу.

Для правильного выполнения ритуальных движений требуется очень серьезная подготовка тела ума и чувств. Это коренным образом отличается от классического балета, в котором основные элементы доводятся до автоматизма, и танцор интерпретирует тему при помощи ума и чувств. В гурджиевских упражнениях само тело должно быть в высокой степени сознательным, и объединять функции мышления, чувствования и телесных ощущений в едином и согласованном акте выражения

Упражнения священной гимнастики использовались Гурджиевым в качестве метода развития моральных качеств учеников, а также их воли, терпения, слуха, зрения, осязания, способности концентрировать мышление и т.д.

Произвольность наших движений иллюзорна. Психоанализ и изучение психомоторных функций по системе Гурджиева показывают, что любое наше движение, произвольное или вынужденное, представляет собой бессознательных переход от одной автоматической позы к другой. Из всех возможных поз человек выбирает именно те, которые соответствуют его личности, и как нетрудно заметить, что этот репертуар вынужден быть весьма узким. В итоге все наши позы являются механическими производными. Мы не осознаем, насколько тесно сопряжены друг с другом три наших функции: двигательная, эмоциональная и мыслительная. Они зависят друг от друга, обуславливают друг друга и находятся в состоянии постоянного взаимодействия. Изменения в работе одной из них всегда сочетаются с изменениями в работе остальных. Положение нашего тела соответствует нашим переживаниям и мыслям. Перемена эмоций неизбежно порождает соответствующее изменение мыслительного процесса и позы. Смена мыслей высвобождает новый поток эмоциональной энергии, в результате чего естественным образом меняется и поза. Чтобы изменить свой образ мышления и общую направленность чувств, мы должны сначала изменить свои позы и движения, но в то же время без изменения мыслительных и эмоциональных стереотипов невозможно освоить новые двигательные позы. Нельзя изменить одно, не изменив другое.

При помощи правильно подобранных движений, совмещаемых в правильной последовательности и с правильным пониманием их цели, можно устранить многие дефекты как физические, так и эмоциональные, вследствие чего ученик приходит в более уравновешенное и естественное состояние.

Кроме того, необходимо развивать внимание. Это достигается при помощи гимнастических упражнений, при выполнении которых необходимо сосредотачивать внимание на различных частях тела и знать, что именно они делают, не смотря на них и не думая об этом. Более сложные движения вырабатывают определенные качества восприятия и определенную степень контроля над состоянием сознания, что представляется очень трудным для обычного нетренированного западного человека.

Гурджиев утверждает, что, работая над движениями человек, вырабатывает собственное «Я», то есть «волю». На определенном этапе оно обретает возможность чувствовать совершенно независимо от собственного тела и в то же время быть безраздельным его хозяином. Можно испытывать чувства, причем даже очень утонченные, соответственно различным жестам и последовательностям движений, при этом, не отождествляясь с ними. Все это крайне важно для развития воли.

Конечно, многие видели в этих движениях нечто сродни спектаклю. Они очень красивы и производят глубокое впечатление на психику зрителей. Однако красота в этом случае вторична, и я думаю, что Гурджиев согласился бы с высказыванием индийского мудреца: «Красота не ведет нас к Богу; красота ведет нас лишь к красоте».

Гурджиев использовал методики, основанные на движениях даже в Ташкенте, где местные жители были знакомы со священными танцами. Он продолжил заниматься ими со специальной группой в Петербурге, в период революции Гурджиев временно прекратил занятия, но затем возобновил их на Кавказе и, наконец, ввел их в качестве одной из основных дисциплин в третий раз, открыв свой институт уже в Тифлисе. Он продолжал использовать их в качестве значительного подспорья в распространении своих идей сначала в институте при Фонтенбло затем в Париже и, наконец, в соединенных штатах в 1924 году незадолго до аварии. После аварии обучение движениям было прекращено на период интенсивной писательской деятельности Гурджиева, но затем вновь продолжилось в 1928 году, теперь уже движения преподавались американским группам, хотя и не вполне адекватно. Некоторые из учеников преподавали их в Англии. Сам же Гурджиев продолжил преподавать движения в Париже, во время войны обучал им, постоянно вводя нечто новое почти до самой своей смерти в 1949 году.

В статье использованы материалы из книги Д. Беннета "Гурджиев.Путь к новому миру"

http://gur-movement.blogspot.com/2010/05/blog-post.html

 

На главную

cor.coroleva-valentina аватар

ВАЖНО

Произвольность наших движений иллюзорна. Психоанализ и изучение психомоторных функций по системе Гурджиева показывают, что любое наше движение, произвольное или вынужденное, представляет собой бессознательных переход от одной автоматической позы к другой. Из всех возможных поз человек выбирает именно те, которые соответствуют его личности, и как нетрудно заметить, что этот репертуар вынужден быть весьма узким. В итоге все наши позы являются механическими производными. Мы не осознаем, насколько тесно сопряжены друг с другом три наших функции: двигательная, эмоциональная и мыслительная. Они зависят друг от друга, обуславливают друг друга и находятся в состоянии постоянного взаимодействия. Изменения в работе одной из них всегда сочетаются с изменениями в работе остальных. Положение нашего тела соответствует нашим переживаниям и мыслям. Перемена эмоций неизбежно порождает соответствующее изменение мыслительного процесса и позы. Смена мыслей высвобождает новый поток эмоциональной энергии, в результате чего естественным образом меняется и поза. Чтобы изменить свой образ мышления и общую направленность чувств, мы должны сначала изменить свои позы и движения, но в то же время без изменения мыслительных и эмоциональных стереотипов невозможно освоить новые двигательные позы. Нельзя изменить одно, не изменив другое.