После «Зимней вишни»: включилась машина федерального возмездия
День траура завершен. Волна первой реакции на трагедию в Кемерово — в которой смешались человеческое горе, сочувствие, естественный гнев и столь же, увы, неизбежные проявления гнусности — тоже сошла.
И оставила после себя немного другую страну.
Самое, пожалуй, главное последствие, отмеченное уже многими, — начатые по всей России проверки (не начальственные, а гражданские) систем безопасности в «местах массового пользования».
* Осуществляются они при этом не в дикой форме «налетов активистов в балаклавах», а в цивилизованной — гражданской, в истинном смысле слова.
Собранная информация передается не только в паблики, но и в инстанции, а активисты — тоже в истинном смысле этого слова — следят за тем, как инстанции реагируют.
Трудно припомнить случай, чтобы прежде с такой массовостью и повсеместностью происходило что-то подобное.
Второе главное последствие — тоже относится к гражданскому обществу. Оно, если можно так выразиться, получило прививку от лжи. Никогда прежде российское общество так резко и с таким отторжением не реагировало на вброс-кампании, хотя они уже не один год сопровождают любые драматические события в стране.
* Нынешняя реакция граждан стала, кажется, огромной неожиданностью для пожирателей хайпа, почти двое суток привычно тиражировавших панические слухи и разнообразное #властискрывают.
А объявление в международный розыск украинского блогера, устроившего бойкий пранк с дезинформацией кемеровских медиков и общественности, — заставило кое-кого из хайп-менеджеров даже принести публичные извинения.
Третье. Немедленно высыпавшие вместе со скорбящими, потрясенными и возмущенными гражданами на площади т. н. несистемные оппозиционеры остались разочарованы. Оживленные их мордашки, не способные скрыть радостного возбуждения от ожидаемой «монетизации движа», и бесхитростные попытки конвертировать конкретное возмущение в глобальные лозунги («Импичмент, импичмент, импичмент!» — твердила на Пушкинской в Москве рукопожатная писательница Петрушевская) оказались в этом горе не более уместны, чем всегда.
* Народ — тот самый народ, который «несистемные» десятилетиями обвиняли в патернализме и инфантильности, — оказался взрослее их.
А вот другие последствия еще предстоят. Речь о системном ответе государства на трагедию и о том, каким этот ответ будет.
Что важно отметить: государство не просто «не обязано вестись на истерики». Напротив — оно обязано не вестись.
Поэтому требования моментальной, площадной турбосправедливости в «Ельцин-стайл», когда главный начальник выходит к публике и сообщает, что он всех поувольнял к чертовой матери и отдал под суд — совершенно безнадежны. И дело не в том, что «президент не любит давления» (хотя все знают, что не любит).
А дело в том, что взрослое и прочное государство просто не может позволять себе истерику. Иначе оно превращается из главного института гражданского общества — в насильственную разновидность шоу-бизнеса, в какую-то горькую Украину.
Реакция взрослого государства состоит в том, чтобы (с максимальной открытостью) методично разобраться и привлечь всех ответственных. Снизу доверху, прямых и косвенных. От чоповца, по версии следствия отреагировавшего на сигнал о пожаре отключением оповещения, — и до того, кто поставил свою подпись под бумажкой «без замечаний». И до тех, кто позволял чиновникам ставить свои подписи и с этого доходного разгильдяйства радовался жизни. И до тех, кто выгоды не имел, но считал, что и так сойдет. Что давно здесь сидим, вросли в регион как родные, со всеми давно все порешали и никто нас не сдвинет. А если случится ЧП — то на все ответим, что виноваты внешние силы, что все это провокации и попытки раскачать лодку.
Потому что попытки раскачать лодку извне — это совершенно нормально, без этого не бывает, это все равно что в лопнувших трубах винить зиму. Должностные лица придуманы вообще-то для того, чтобы планово справляться с проблемами и нести ответственность за то, как это им удается. И нужны ровно до тех пор, пока справляются.
* …И поэтому еще одной задачей государства является донесение до региональных элит любого уровня и любой степени заслуженности простой истины. Нет такого авторитета, который нельзя было бы моментально растерять.
И не по злому умыслу даже, а по попустительству и безделью. И нет такого региона, в котором нельзя устроить резкое обновление элит (если вдруг кто-то пропустил историю с Дагестаном — то оно может быть очень даже жестким).
Безусловно, не все сверхчеловеки местного масштаба, вросшие в свои регионы, бросились сейчас читать местные паблики, выслушивать жалобы, проверять заведения и сигналить в центр о результатах. Не все бросились ломать накатанные схемы кормлений и «решалова». Многие с отважной бесшабашностью затаились и пережидают, образно говоря, «на виски и корвалоле», пока шум сойдет.
Но, повторимся, мы теперь живем уже в немного другой стране — не той, что была до пожара в «Зимней вишне».
Виктор Мараховский
Мы теперь живем уже в немного другой стране