Про “занятия духовностью”
Сколько раз в день ты занимаешься духовностью?
*****
Действующие лица: Мастер Стол — мудрец, ему уже 118 лет, но выглядит на 45; просветленный учитель, не называющий себя таковым (так называют его другие); вышедший и уже давно из всех концепций, существующих в мире (религиозных и общественных), но, умеющий, ежели такова будет его спонтанная воля, зайти в любую из них и легко выйти, для того что бы людям, которые его слушают и размышляющими своими ограниченными понятиями, были хотя бы иногда понятны его речи (или Учения — как их называют люди). Он часто и светло улыбается (просто так, нипочему), и от этих улыбок расцветает природа.
Мастер Стул — молодой адепт, монах, (для тех, кто погружен в концепцию Точности сообщаем: он принял 8 274 обета, наложил на себя 852 аскезы, заучил 9 357 231 сутру — за что и получил звание мастера) слишком рьяно и слепо идущий по выбранному как то раз (после видения им во сне или наяву или одновременно Шара, Висящего в Воздухе, с Непознанной Записью с Завитушками) пути. Детство его было тяжелым, и рос он без отца. Всю жизнь, все объекты, людей, себя пытается поместить в выученные его умом правила, что часто создает напряжение в его существе и противоречия, которые наслаиваются одно на другое, что приводит к забавным происшествиям.
Манная Каша — это миловидная девушка, готовящаяся стать монахиней и принять отречение (аскезы) для удаления с “поля боя” жизни в тихий лесной уголок, в маленький домик (для тех, кто в концепции Точности, говорим: домик тот 1,5 на 2,5 м), для того, чтобы посвятить свои дни служению некой Истине, так, как она ее понимает; жизнь же вообще — в её наполненности, красоте и цельности, она отрицает и боится её, разделив мир на концепции “хорошо” и “плохо”, “правильно” и “неправильно”, “свято” и “не свято” и т.д. У неё ясный, тихий взор, на дне которого читается ее настоящая природа; и там есть Всё, а не только “то” или “это”, как она привыкла думать. Некоторые события в её детстве и юности были не верно квалифицированы её умом как “плохие”, “неправильные” и, после недолгого размышления в отчаянии и отрицании, поверив, что жизнь есть страдание, она решает уйти в лес.
Просто живет
Как только рассветные лучи как бы нехотя проникли на территорию монастыря, Манная Каша решила пойти к Мастеру Столу, чтобы принять Обеты. Она уже долго вынашивала это решение, в котором ее рьяно поддерживал Мастер Стул, и не сомневалась в правильности своего выбора.
В Зале Медитаций, к которому она подошла, спустившись с холма, на котором располагалась ее келья, она увидела Учителя, только что закончившего утреннюю трапезу.
Мастер Стол блаженно улыбался, отпустив свой ум из-под пристального наблюдения. Несмотря на то, что ему было уже 118 лет, Мастер Стол каждое утро надеялся на то, что его ум снова преподнесет сюрприз. Так и сегодня ум Мастера забавлял его картинками семейной жизни стрекоз.
Поблизости сидел Мастер Стул, ссутулившись, медитируя на движение живота пятый час подряд. Он всегда серьезно относился к Учению и уже много лет не пропускал медитаций и пения Священных Текстов. Из живота шли искры. Напряжение его позы увеличивалось.
Манная Каша вошла в зал и замерла в поклоне Мастеру. Мастер Стол не обратил на нее никакого внимания, рассматривая пчелу, которая копошилась на бутоне розы, стоящей на алтаре. Мастер Стул прервал свою медитацию, встрепенулся и приоткрыл глаза. Искры исчезли.
— Сколько раз в день ты занимаешься духовностью? — произнес Мастер Стол, взглянув на Манную Кашу и сделав чрезмерно серьезное лицо. Мастер Стул тут же начал подсчитывать часы и минуты, чтобы в случае необходимости ответить учителю.
Манная Каша удивленно приподняла брови и нерешительно произнесла:
— Как и написано в Сутре о Духовности — 5 раз в сутки…
Мастер Стол с преувеличенным удивлением воскликнул:
— А зачем так много? Зачем?
Мастер Стул, который намеревался было отчитаться о том, что занимается духовностью целых 15 раз в день, притих и стал формулировать новый ответ. Искры появились снова, но уже в мозгу. Манная Каша почтительно склонила голову и произнесла: "Мастер Стол, я буду заниматься духовностью столько, сколько будет нужно, как Вы скажете".
Пчела наконец взлетела с розы и пересела прямо на руку Великого Учителя, чья деревянная статуя стояла в Зале.
— Когда ты будешь заниматься духовностью столько, сколько эта пчела, я приму у тебя Обеты. — продекламировал Мастер Стол и поднялся со своего коврика.
Манная Каша задумалась над словами Учителя, но, неожиданно для самой себя, проговорила:
— Пчела не знает про духовность.
— А почему? — спросил Мастер Стол с надеждой.
Мастер Стул, вспомнил слова Сутры о Пчеле, и, забыв уже полностью про созерцание пупка, радостно воскликнул:
— Потому что пчелы не существует, так как она состоит из пяти элементов и кармического импульса, заданного вибрациями Вселенной.
Мастер Стол молчал, сметая пепел благовоний с алтаря в свою ладонь.
— А о чем она знает? — произнес он немного обреченно.
— Ну конечно ни о чем, потому что она страдает, но не понимает этого, просто живет, и при этом…
— Да-да… Просто живет… Просто живет.... — повторил Мастер Стол слова своего ученика и, поправив одеяние и совершив поклон, пританцовывая, вышел из Зала.
****
Мы будем смеяться ..
Они странствовали по всей стране и смеялись вместе с людьми. Они приходили в самые людные места и начинали смеяться. Они смеялись до слёз, и все люди вокруг, до прихода монахов бывшие усталыми, хмурыми или злыми, заражались этим смехом и начинали танцевать, устраивали хороводы, забавлялись друг с другом, и праздновали жизнь.
Весь город сбегался посмотреть на смеющихся монахов. Люди забывали о своих бедах и несчастьях, смеялись и вспоминали, кто они есть на самом деле. На время пребывания монахов в городе воцарялась удивительно тёплая и дружественная атмосфера, старые враги примирялись, обиды забывались, все жители чувствовали себя одной большой и счастливой семьёй.
Но однажды случилось так, что один из монахов умер. Люди были в смятении – что они будут делать теперь? Ведь смерть — это не повод для веселья. Они вопросительно смотрели на монахов. Но к большому удивлению окружающих, те двое, что остались, опять начали смеяться. Люди смотрели с осуждением – такое поведение выглядело крайне неподобающим. Необходимо достойно провожать умершего в последний путь.
Но один из монахов сказал людям:
— Мы всегда спорили, кто умрёт раньше других. И он оказался победителем в этом споре. Теперь, наверно, он смотрит на нас с того света и хохочет – «Я выиграл!». Мы всегда смеялись вместе, и теперь мы тоже смеёмся. Так прошла вся его жизнь, и поэтому, провожая его в последний путь, мы будем смеяться.
Так и проходила погребальная церемония, друзья-монахи танцевали и пели песни, вспоминали истории из жизни ушедшего и смеялись. И когда возжёгся огонь костра, то неожиданно для всех из тела усопшего стали вылетать фейерверки и самый настоящий салют, который, как оказалось, был спрятан в его одежде.
Весь город провожал усопшего в последний путь, и, глядя на этот салют, люди проникались этой удивительной жизнью и таким удивительным её концом, смеялись и плакали, на их лицах были улыбки, а по их щекам текли слёзы, ибо смерть – это иллюзия, а жизнь в иллюзии есть не что иное как смерть.
На следующее утро монахи покинули эту деревню, и взяли с собой одного из её жителей – он был молод и очень любил смеяться.
*****