Сердце, отданное Богу

Ожесточение сердец и гнев Иисуса
Позаботимся бежать от всего, что может ожесточать сердце, все равно книги ли это, люди, привычки или наслаждения. Любое общение, которое отнимает духовные силы, препятствует молитве, подрывает веру или заглушает нашу ревность по Боге, надо прекращать, и в будущем держаться от подобных компаний как можно дальше. Если развлечение ослабляет нашу ненависть к греху, надо уклоняться от него; если книга заслоняет от нас Иисуса, не будем читать никогда. Мы быстро ожесточаемся, поддерживая неминуемые контакты с миром в течение трудового дня и деловых предприятий; однако же, не будем умножать этих зол. Избегайте разговоров с бездельником, кощунником и нечестивым. Держитесь подальше от лжеучений и обольщений мира. Ревнуйте по Боге и будьте святы; станьте возле Бога, и пусть не станет возле вас седалище губителей.

Наконец, употребляйте все, что может размягчить ваше сердце. Молите Бога, чтобы ваше сердце исполнилось нежных переживаний при посредстве живущего в нем животворного Духа. Не упускайте любой возможности слышать живое Слово. Слово, как огонь и молот, сокрушает и уравнивает каменные глыбы. Живите у подножия Креста, только там и рождается нежность сердечная. Иисус расслабляет сердца, а затем запечатлевается в них Своим образом. Умоляйте Святого Духа дать вам ясное понимание греха и ужасаться его.

"Разве не погибну я,
когда я разлюблю
Спасителя!"

Возлюбленный, скажи, разве глядя Ему в лицо, ты не заплачешь о душах? Разве глядя на Его раны ты не почувствуешь боли в сердце из-за бедных умирающих людей? Неужели вы, исцеленные, живет для себя и умираете для себя? Господа, неверующие не так уж далеки от истины, когда утверждают, что наша вера пропитана лицемерием, если мы можем быть равнодушны к этому. Пойди-ка, враг Церкви, пойди и расскажи о том в Газе; объяви о том на улицах Аскалона, пока Бог не предаст нас на посмеяние и поругание, если ты еще найдешь нас среди живых, как если бы правда была ложью, и как если бы учения, открытые Богом, был всего лишь обманом и заблуждением! Пробудись, Божья Церковь! Что это ты взялась дремать? O, мне бы голос, подобный грому! Как бы я заклинал вас пробудиться и не спать! Но что я и сам, если не человек более, нежели наполовину спящий? Я читал из биографии таких людей как Олейн из Тонтона, и Бакстер из Киддерминстера, Гримшоу из Хауорта и Витфилд из Отовсюду, и краснел от стыда по причине моего холодного сердца. Особенно бывает стыдно, когда размышляешь о жизни нашего апостола Павла. Я краснею в тысячу раз больше, когда думаю о том как праздно я жил. Будучи грешниками, они были людьми: слезы струились у них по щекам, когда они думали о грешниках, погибших вовеки; их слова не застывали сосульками на их устах, они говорили, и каждое слово их было исполнено силы. О, как они молились! Как мог говорить апостол Павел "день и ночь непрестанно со слезами"? Вы только послушайте, что он имеет в виду: "Как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом". Уж он-то конечно не мог обвинять себя, что он не изливал души своей пред Господом за людей. О, да, эти люди воистину жили. А мы не дерзнем сказать, что живем. О, сколь долготерпелив и сострадателен Бог, что являет милость такой Церкви до сего дня, и продолжает миловать нас, когда мы столь тупы и вялы в служении Христа. И даже теперь, проповедуя за кафедрой, я стыжусь того, что у нас имеется потребность в подобной проповеди. Когда в битву шли спартанцы, каждый, желая бороться, маршировал под песни; когда же персы отправлялись на бой, о приближении их полчищ свидетельствовало щелканье бичей, ибо так персидские военачальники вели своих солдат в битву. Не надо удивляться тому, что несколько спартанцев, подобно львам среди овец, были достойны тысячи персов. Пусть и Церковь никогда не надо будет погонять к действию, но исполненная неукротимой силы, пусть будет она стремиться на битву со всем противным Богу. Тогда мы должны стать как львы среди стад наших врагов, и ничто с помощью Бога не сможет противостать нам. Люди, перестаньте играть! Прекратите играть на свирели и танцевать на рынках. Ну, воздвигнете руки ваши от ребяческих игр, выйдите, люди, выйдите из спален, где вы спите в такой роскоши, и из детских площадок, где вы резвитесь так весело! Возьмитесь за нечто стоящее, нечто возвышенное и благородное, небесное и приличествующее вашему происхождению. "Что вы называете игрой?" - спросит е вы. Ну, конечно же, я имею в виду вашу работу, вашу коммерцию, ваши заботы, если таковые не посвящены Богу. Я говорю вам, господа, что в свете вечности, все на свете за исключением служения Богу является только детской игрой, просто театром, всего лишь маскарадом. Все это называется карнавальным лицедейством, комедийным баловством, смехотворством пантомимы. И только тем можно услужить Богу, что творит бессмертное дело; и только жизнь Христа ради можно назвать подлинной жизнью.