НЕ ИССЯКЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

Человек самобытный, быть может даже и чудаковатый делает нашу жизнь веселее и ярче.

 Есть в Юргамышском районе Курганской области крохотная деревенька Озерки. Среди других глядится чисто промытыми оконцами один бревенчатый домик. Живет здесь Трифон Матвеевич Плотников – один из таких вот «чудаков», по мнению многих. Натуры доброй, но характером боевой и задорный, он не обижается, когда его так называют.

ну какой же пенсионер на свою не очень великую пенсию отправится за тысячи километров в Сибирь за какими то саженцами кедра! – рассуждают одни.

– Мало того, – удивляются другие, – привезет он этих маленьких кедрочков сотни две-три, а то и четыре – и тут же раздарит их знакомым и незнакомым людям!

А те, кого природа обделила добротой, – и вовсе усмехаются:

– Бескорыстным себя показать хочет. Ждет, чтобы о нем в газетке пропечатали!

Трифон Матвеевич посмеивается, да удивляется:

кедровый питомник- Чудные, право, люди есть. Сибирский кедр или сибирская кедровая сосна – ну разве это не краса земная! Надо, чтобы он везде рос – могуч, крепок и широк – как душа русская!

И смотришь, опять жена собирает своего немолодого уже супруга в дорогу дальнюю. Встретят знакомые Трифона Матвеевича, бодро вышагивающего с чемоданчиком в руке:

– Опять в края сибирские?

– Надо, кедр уж заждался меня, ребятки.

Когда поиссякли невеликие пенсионные сбережения, Трифон Матвеевич пришел в областное общество охраны природы:

– Выручайте, друзья.

Здесь поняли седого посетителя. С того времени он ездит в кедровые питомники Сибири уже как лицо командированное. В коллективе Анджеро-Судженского питомника, куда особенно часто приезжает зауральский энтузиаст, давно его знают и всегда с радостью помогаю: снабдят саженцами, расспросят, как прижилась предыдущая партия деревьев, дадут в дорогу брошюры, добрые советы.

Сидим с Трифоном Матвеевичем на берегу тихого озерка. Мой собеседник – босиком, в длинной навыпуск рубахе и в свои семьдесят лет – живой, как ртуть! То сбегает домой – жена наказала караулить уху, то торопится к берегу проверять наживку на удочке, то бежит отгонять кур, клюющих червяков в жестянке. И успевает говорить со мной:

– Сколько всего посадил саженцев кедров? Скажу точно, сам считал – пять тысяч штук. Много? Нет, браток, не много. Надо хотя бы еще столько же!

– Почему кедрами занялся на пенсии? – переспрашивает Трифон Матвеевич. – Это история отдельная.

Отец Трифона – Матвей Антонович – тоже был особенный человек. Любили его в озерках за добрый нрав, за честность. И потому доверяли Матвею самое святое дело – нарезать землю. Каждый хозяин двора вытягивал из шапки билет с номером земельного надела. Матвей Антонович однажды попросил у деревенского схода дать ему самую бросовую землю, какая останется после раздела.

Отговаривали его и шуткой и здравым советом:

– Брось, Матвей, не дури! Вон лог только остался с ручейком, да поляна вся в кочках возле него! У тебя же семья немалая, о чем ты думаешь?

– Вот и отдайте мне лог с кочками! – упрямствовал Матвей.

Раз так настаивает – отдали ему и лог, и кочки. А через два года не узнали односельчане этого места. Оазис, да и только! В широком логу разлилось зеркало пруда, а где были кочки – там колосилось поле пшеницы, обсаженное по краям березками. В пруд Матвей запустил только мальков карася, и вскоре ребятишки, а затем и взрослые, облепили берега.

Матвей Антонович поставил рыбакам условие:

– Карася в пруду много, прижился он хорошо. Но чтоб и внучатам нашим досталась эта красота, ловить только на удочку и не больше, чем по ведру в день!

Пруд этот кормил деревню до самой войны. В сорок первом Матвей Антонович проводил на фронт всех троих сыновей, а вскоре занемог.

Пруд без догляда зарос, весной в паводок некому было подладить плотину, и ее вскоре размыло совсем. Рукотворный уголок снова стал глинистым логом с ручейком.

Перед смертью Матвей Антонович оставил один наказ:

– Закончится война, придут домой сыновья. Пусть пруд для людей восстановят, и пусть садят, садят лес. Я любил лес.

Из троих сыновей с войны вернулся только один – младший, Трифон. Константин и Геннадий погибли. Завещание отца передали младшему, и он запомнил его накрепко. Но жизнь сложилась так, что выполнить отцовский наказ Трифон Матвеевич смог только на пенсии.

Когда он посадил первый десяток саженцев кедра росточком до колена, походил за ними, что за ребятами малыми, то прикипел к ним накрепко. Памятью об отце, павших на полях родной земли братьях и стали 5000 кедров, рассаженных Трифоном Матвеевичем за последние годы.

– Пять тысяч – много это или мало? – спросил я лесоводов из Уральского лесотехнического института.

Они мне отказались верить… Оставалось посоветовать им съездить в Юргамышский район, в деревню Озерки. 3500 юных кедров зеленеют вблизи деревни Раздольной, еще возле детского дома в селе Кипели, также в самом райцентре, ну и, конечно, в Озерках. За огородами родной деревни Трифон Матвеевич Плотников заложил кедровый питомник площадью около гектара, огородил его.

Планы у лесовода-любителя большие. Собирается снова в Кемеровскую область, чтобы привезти несколько тысяч саженцев сибирского кедра и рассадить их вблизи Кургана, в районах области. А спроси Трифона Матвеевича о его любимом дереве – будет рассказывать часами.

Идем с Трифоном Матвеевичем околицей деревни. Торная дорога вывела к пруду, густо поросшему по берегам ивами. Плавали желтые листья по воде, скользили по темной глади резвые чирки.

– И кто же пруд восстановил?

– Да я и восстановил, – добродушно ответил мой спутник. – Конечно, приходилось не раз нанимать бульдозеристов, но все-таки пруд опять жив, и даже краше, чем сорок лет тому назад.

Соорудил плотину Трифон Плотников только одному ему известными способами и средствами: отказывал себе во многом, экономил, чтобы привезти и засыпать в тело плотины около 40 самосвалов глины да распланировать тракторами насыпь. Но как бы то ни было – радость на душе у него большая. Наказ отца – вот он: пруд глубок, чист, плещутся дикие утки, и рыбу мальчишки ловят.

Конечно было бы наивным представлять жизнь этого интересного человека сплошной идиллией пенсионера с причудинкой. Кому-то другому, с иным характером – не таким неунывающим и добродушным, как у Трифона Матвеевича, – пожалуй, и не выдержать всех его хлопот и забот. Если уж не все понимают – зачем все это нужно Плотникову, то бережет его труд и вовсе далеко не каждый.

Разве забором защитишь дерево. Его может защитить только совесть людская, – грустно качает головой Трифон Матвеевич.

Выпишет в лесхозе столбы для изгороди – их растащат, привезет штакетник – его кто-нибудь увезет… Но надо выписать на несколько часов грузовики, чтобы привезти доски для изгороди, купить билет до Кемерово или съездить в Юргамыш к секретарю райкома, который очень помогает и поддерживает лесовода из Озерков, – все эти стариковские хлопоты Трифону Матвеевичу милы, и без них, он считает, жизнь была бы серой и скучной.

… Перед тем как распрощаться, мы зашли с хозяином домика в горницу. Трифон Матвеевич достал с полки русскую тальяночку, какой теперь уже мало где увидишь, и неожиданно молодым крепким голосом затянул старинную уральскую песню. Лукаво прищурив глаза и раскачивая в такт седой головой, он пел про лесное раздолье, родную сторонушку…

Автор: Владимир Стахеев,

Уральский Следопыт, №9/1986 г.

P.S. Мне удалось побывать в этом уникальном кедровом саду несколько лет назад. Узнал я о нем случайно от одной женщины, которая была родом из Юргамышского района Курганской области. Потом мне принесли журнал со статьей об этом удивительном человеке.

Этот Кедровый сад представляет собой прямоугольник размером в 1 га , обсаженный по краям елью, а внутри – настоящие кедры или точнее сибирская кедровая сосна.

Я видел много памятников великим деятелям, но этот памятник – живой и растущий, намного убедительнее всех их вместе взятых.

http://mojzhozh.ru/trifon-plotnikov/#ixzz4wMdlPg14

Два года назад мы писали о семье Кудряшовых из Добрянки. Маму Таню парализовало после инсульта, когда ее сыну Владику было восемь лет. Папа мальчика сгорел в пожаре.

Второклассник Владик наотрез отказался от детского дома. Чтобы его не забрали органы опеки, опекунство над мальчиком оформила соседка.

С тех пор мама-инвалид и сын-школьник жили вдвоем. Женщина почти не говорила, с трудом передвигалась по дому. Владику пришлось научиться понимать маму, по букварю учить ее выговаривать слова, одевать, ухаживать за ней, научиться готовить.

Все эти годы семья жила в старом холодном деревянном бараке, в двухкомнатной квартире, куда надо и воду носить, и печку дровами топить. А печка была такая, что все соседи боялись - не вспыхнет ли из-за нее весь дом.

Владу было сложно, но любви между сыном и матерью, которые жили в хлипкой лачуге, могли позавидовать во многих хоромах.

После того, как о мальчике с мамой осенью 2012-го года написали местная газета «Зори плюс» и наша «Комсомолка», Кудряшовых пригласили на центральные каналы.

И жизнь семьи круто изменилась.

Маму забрали на обследование в больницу в Пермь - в неврологическое отделение краевой клинической больницы. Отправили в санаторий на лечение.

- Пока без особых перемен, - вздыхает бывшая опекунша мальчика Наталья Гузеева. - Ей нужно постоянное лечение. А она без Влада никуда не хочет ездить.

Чиновники тут же дали маме и сыну квартиру в пятиэтажном благоустроенном доме на первом этаже.

Кудряшовы вселились в новую квартиру под самый Новый год-2012.

- 27 декабря, - улыбается Влад. - Елку успели поставить. С мамой вдвоем Новый год встречали. Мы готовим документы, чтобы квартиру приватизировать.

Читатели иногда спрашивают у нас - как живет тот паренек, который с малых лет ухаживал за мамой? И накануне этого Нового года мы поехали навестить Влада и его маму.

Сейчас Владу 18 лет. Он учится в местном техникуме на монтажника-сварщика.

Поступил сам. Два года назад, когда о Владе рассказывали в газетах и на центральных каналах, одна крупная компания пообещала позаботиться об образовании Влада. Да только телефонов не оставили.

А Влад не расстраивается.

- Тогда пришлось бы ехать в Пермь на учебу, а я не могу бросать маму одну. Она без меня не сможет. Я все еще не определился с профессией. Выучусь на сварщика, возможно, пойду учиться еще куда-нибудь. Жить и работать будем в Добрянке.

Услышав слова сына, мама Таня улыбается.

Рядом с Владом его верная Настя. Вместе они уже больше трех лет. Девушка учится на стилиста-визажиста в Перми. Все выходные молодые проводят вместе.

Вот и когда мы приезжали, застали Настю и ее маму Алену - они приходили купать Татьяну.

- У нас крепкие чувства, - говорят Влад и Настя.

Владу до сих пор звонят и поздравляют по праздникам неравнодушные читатели и зрители.

- Мне постоянно звонит из Москвы Борис. Два года назад, когда обо мне написали, он прислал ботинки-штангетки. Я занимаюсь гиревым спортом. Тогда я приходил на тренировки в старых лыжных ботинках. А потом, спасибо Борису, стал выглядеть как настоящий спортсмен! Борис мне звонит, спрашивает, как я живу, нужна ли помощь, напоминает мне, чтобы я заботился о матери и поздравлял ее с праздниками. Мне очень приятно, что у меня появился такой друг. И не один. Остальным тоже большое спасибо.

- Дай бог здоровья всем людям, которые пришли на помощь, - говорит бывший опекун. - Приходили посылки, присылали деньги, приезжали в гости - дарили пледы и одеяла. Люди порой до сих пор звонят. Я их благодарю, уже вроде ничего не надо, все есть. Если деньги предлагают, я даю телефон Владика. Он уже взрослый, глава семьи. Влад по-прежнему заботится о маме. Ребенок счастлив, в новой квартире тепло, хорошо, я за них тоже очень счастлива.

https://www.perm.kp.ru/daily/26320/3200724/