"Думалка: Сказание о Любви-Победительнице" (рассказ-притча в свете Живой Этики)
Лариса Дмитриева
СКАЗАНИЕ О ЛЮБВИ-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЕ
Святая, неумирающая, весь мир
преображающая чудным светом своим.
Чистая радость и любовь, говорит самый Древний Учитель на Земле, это не достижения ума. Это достижения сердца, которые являются достижениями духа. Однажды озарив жизнь человека, они уже не могут исчезнуть ни при каких обстоятельствах! Они живут в Высшем Мире, в Мире Вечности, куда имеет доступ только сердце чистое и огненное сердце. Но почему-то до сих пор эта космическая, и такая простая, истина очень редко понимается людьми. И все же в будущем, в Новом Мире, говорит Великий Учитель, люди обязательно осознают, где находится их самое бесценное сокровище, единственное, которое может спасти их от слез и бесконечных страданий, от которых планета Земля уже ужасно устала...
... Давным-давно около межи, разделявшей враждующие племена, которые можно было назвать дикими, потому что они совсем недавно научились добывать огонь, встретились юноша и девушка из этих племен. Они только взглянули друг на друга. И потрясенная девушка взволнованно спросила сама себя:
- Что это?.. Я слышу, как в моей груди бьется его сердце!
И потрясенный юноша в то же мгновение взволнованно
спрашивал сам себя:
- Что это?.. Я слышу, как в моей груди бьется ее сердце!
И никакая запретная межа, никакая на свете сила не смогли бы удержать притяжение этих двух сердец, которые когда-то были единым сердцем.
Юноша и девушка, словно во сне, шли навстречу друг другу. Они даже не заметили, что их тела вдруг стали легче воздуха. Они шли, но их ноги не касались земли, а потому они приближались друг к другу в невероятно медленном полете, протягивая друг другу горячие руки.
Но их руки не успели коснуться друг друга. С той и с другой стороны от пограничной межи в них полетел шквал камней. И трудно сказать, чьи камни, свои или чужие, убили и девушку и юношу.
С двух сторон камни продолжали лететь даже тогда, когда над изувеченными, окровавленными телами выросла высокая каменная груда, скрывшая их и ставшая их общей могилой.
Началась племенная война. Похоже, и то и другое племя
только и ждало повода начать ее, потому что и тут и там уже подросли воины. Они жаждали крови врага и мечтали съесть сердце врага, чтобы стать храбрее и неустрашимее.
Никто не может сказать, какая по счету была эта война. И никто не знает, сколько времени прошло с той поры. Наползали и царили льды, и от лесов не осталось и следа. Потом пришло море. А потом ушло. И рассыпались в прах его прибрежные скалы, а морское дно превратилось вначале в безводную пустыню, а затем стало степью, поросшей травами.
И только странная груда камней словно находилась в другом мире, в ином пространственно-временном измерении.
Ветры времени обходили ее стороной, не разметав камни, не распылив их, даже не притрусив пылью веков.
В незапамятные времена вобрала в себя эта груда камней последнее дыхание двух любящих человеческих сердец, растерзанных дикими соплеменниками, и веками трепетно хранила свое сокровище. Это дыхание каким-то чудом перестраивало атомы в камнях, и по ночам невзрачные булыжники становились прозрачными кристаллами, из которых струился звездный свет. Кто бы ни пытался похитить эти поистине фантастические сокровища, никому не удалось.
Стоило лишь прикоснуться к ним человеку, сердце которого не отзывалось на то сокровенное дыхание, которое груда хранила веками, как глаза человека видели лишь серые запыленные камни, которых полно на дорогах. Люди в страхе шарахались от такого наваждения и тут же спешили прочь. А были и такие, которые очень злились и в жутком разочаровании ругались, яростно пиная камни ногами. Но потом и они в бессилии, чертыхаясь и плюнув на камни, уходили.
...Века сменялись, словно дни.
В том столетии линия границы прошлась прямо посредине груды камней. Поэтому часть их оказалась по ту сторону, а часть - по эту. Народ и с той, и с другой стороны терялся в догадках, откуда в степи могли взяться булыжники да так много. А так как ответа на этот вопрос у людей не было, то по взаимной договоренности решено было этой грудой и обозначить границу народов.
Никому и в голову не приходило растащить камни. Впрочем, люди издавна знали, что это невозможно. Словно в заклятом круге стояла эта странная груда камней.
Нетронутой проносилась она через века, через ветра, сквозь зной и морозы, грозы, потопы и перемещения земной коры.
И из века в век притягивала каждого проходящего человека своим таинственным магнитом. И как-то решилась она каждому - и доброму, и злому, дарить одну-единственную песчинку. И если человек небрежно не стряхивал ее с ладони, а радостно прижимал этот дар к сердцу, песчинка вспыхивала на ладони человека необжигающим огнем. А в сердце прохожего, зажимавшего в руке диковинный звездный свет, казалось, проникала частица чьей-то неведомой души, наполненной любовью, восторгом и состраданием.
Совсем немного было тех, кому удавалось зажать в ладони свет. Но они были и с той, и с другой стороны. Эти люди преклонялись перед благодатной силой этих чудных камней и передавали своим детям любовь, восторг и сострадание к тем, кому пока так и не удалось ощутить их божественную силу.
Времена сменяли времена.
Умирали прадеды, деды, отцы и внуки, а груда камней, словно в заклятом круге, оставалась на том же месте не тронутой. Народы, жившие по разные стороны этой пограничной груды булыжников, продолжали воевать. Много крови проливалось и с той, и с другой стороны. И много неутешных матерей и печальных вдов всегда оставалось и в одном народе, и в другом. И еще больше оставалось сирот. Но война стала для людей неотъемлемой частью их жизни, как посевная весной и жатва в конце лета, как снегопады и половодья.
Небольшие перерывы между войнами устраивались лишь для того, чтобы дать время мальчикам подрасти и взять в руки копье и лук.
Но вот однажды около пограничной полосы увидели друг
друга юноша и девушка из враждующих народов. Они лишь взглянули друг на друга, как их сердца мгновенно, словно два мощных магнита, стали притягиваться друг к другу. Молодые люди не могли преодолеть эту тайную силу сердца.
Им казалось, что они не просто очень давно знают друг
друга, они знали друг друга всегда! Не отрывая восторженных глаз друг от друга, юноша и девушка ступили на пограничную полосу и будто в волшебном сне, едва касаясь земли, медленно направились друг к другу.
- Это ты? - улыбаясь от счастья, едва слышно спросила
она.
- Я! Это я! - с нежностью ответил он.
Они протянули друг другу руки. Но не успели коснуться
друг друга, потому что в следующий миг со стороны юноши полетела стрела и сразила девушку. А со стороны девушки полетело копье и сразило юношу.
И в это мгновение каменная груда, от которой никому никогда не удавалось отодрать даже самый маленький камень, дрогнула. И камни рассыпались, словно это были орехи. Но тут же, будто стягиваемые сильным магнитом, стянулись в прежнюю груду.
Люди и с той, и с другой стороны увидев такое чудо, испугались. Но потом, взглянув на совершенно не изменившуюся кучу, решили, что это им показалось...
...Прошли века. Никто не считал, сколько их было.
Умирали прадеды, деды, отцы и внуки, а груда камней, словно в заклятом круге, оставалась на том же месте нетронутой.
Легенды о ней давно поседели, но все еще жили в обоих народах, привычно враждовавших еще со времен каменного века. Теперь их разделяла небольшая река. А посредине ее, на нейтральной полосе, словно маленький островок, возвышалась легендарная гора из булыжников.
Никто ни с той стороны, ни с этой так и не смог понять, как удается этим камням не рассыпаться, не развалиться под напором времени, волн и ураганов, которые в этих краях были не такой уж и редкостью. Каждый мог подплыть к груде и взять в руки любой камень. Но бросить его в реку или на берег, или унести домой даже самый маленький камень, никто не мог. В тот же миг камень становился неподъемно тяжелым даже для самого сильного мужчины.
Люди одного поколения в конце концов оставляли в покое не поддающуюся им груду камней. Но любопытство приковывало к ней внимание нового поколения. Каждое надеялось дождаться и увидеть, как развалится эта куча. И каждое, надо сказать, поначалу пыталось сделать это собственными руками.
Но странная чудовищная тяжесть камней делала любые попытки безрезультатными.
Люди уже давно не верили в древние легенды об этой каменной груде, но, сами не замечая того, добавляли к ним и собственную. Рассказывалось, что некоторые люди как с той, так и с другой стороны, купавшиеся вблизи этого маленького каменного островка или рыбачившие, с неподкупной искренностью утверждали, что вода вокруг этой странной груды тяжелеющих камней еще и светится! И не только по ночам, но даже днем! А если кто сможет в ладони донести до дому хотя бы каплю этой светящейся воды, в том доме исчезнет гнев даже на врага, и главным судьей всех поступков становится сердце.
Было много людей, которые проводили всю ночь у камней. Но они так и не обнаруживали никакого света. Были и те, кто все-таки пытался донести до дома каплю воды в ладонях. Но если человек не видел света вокруг камней даже ночью, ему никак не удавалось это сделать, ладонь оказывалась совершенно сухой. А потому большинство людей как с одной, так и с другой стороны, совершенно не верили в такие сказки и смеялись над ними.
Но те, кому это удавалось, передавали своим детям и внукам мудрость сердца. А сердце спрашивало: «Разве ты сегодня купался не в той же самой реке вместе со своим врагом? И разве вы пытались утопить друг друга? Разве вчера ты не рыбачил в одной и той же реке рядом со своим врагом? И разве он отобрал твою рыбу? Или разве тебе пришло бы в голову это сделать? Разве вы не говорили друг другу: "Эй, привет! Как думаешь, будет сегодня клёв?" Человек не может быть тебе врагом только оттого, что ты живешь по эту сторону реки, а он по ту».
Однажды на берегу этой реки появилась девушка. Она
собирала цветы. Потом сплела венок и надела его на голову. И тут увидела на противоположном берегу юношу, который смотрел на нее, как на чудо. И девушка не могла сдержать в груди свое сердце. Она бежала к берегу, не отрывая глаз от юноши и крича ему от радости:
- Это я! Это я! Это я!
И юноша, не отрывая глаз от девушки, что было сил бежал к берегу, размахивая руками и кричал от радости!
- Я знаю! Это ты! Это ты!
Одновременно девушка и юноша бросились в реку и поплыли навстречу друг к другу. Но тут со стороны девушки просвистела пуля и убила юношу. А прилетевшая со стороны юноши пуля, убила девушку. И волны сомкнулись над ними.
И в этот миг каменный островок беззвучно словно взорвался изнутри. Но камни, взлетев высоко в воздух, тут же упали на прежнее место. А свет вокруг каменного островка стал настолько ярким, что его, наконец-то, увидели все наблюдатели как с этой, так и с той стороны. Люди оторопели от такого видения. Но снова, взглянув на каменную груду посреди речки и увидев, что та нисколько не изменилась, все решили, что это какое-то наваждение.
Умирали прадеды, деды, отцы и внуки, высохла пограничная река, а груда камней, словно в заклятом круге, оставалась на том же месте не тронутой.
В поле на изумрудно-зеленой траве, неподалеку от пограничной полосы, посредине которой возвышалась груда камней, часто сидел одинокий юноша. Часами он неотрывно смотрел через границу двух народов на горизонт и мечтал о своей Единственной.
Никто в мире не смог бы заставить юношу дробить свое сердце на призрачные мимолетные встречи. Его товарищи называли подобные встречи любовью, но он не желал таких любовей, не желал призраков. Он был предан мечте. Мать юноши еще с детства научила его высшей мудрости. Она говорила, что нельзя хранить алмазы в дырявых карманах и нельзя допускать иссушения сердца. В таком сердце, говорила мать, не бывает огненности. И юноша оберегал сердце от огрубления. В глубине его сознания разгорался пламенный очаг самоотвержения. И в его свете юноша понял, что это чувство неотъемлемо от Любви. И что именно самоотверженная Любовь положена в основание всего Мира. И призвать с высших миров на Землю ее неумирающую и святую, весь мир преображающую чудным светом своим и вмещающую в себя весь мир, может только огненное устремление к ней человеческого сердца.
Ожидание юноши, казалось, не имело границ.
И вот однажды там, где небо соединялось с землей, показалась одинокая фигурка. Она быстро приближалась к нему.
Еще не было видно черт лица, но сердце юноши сразу узнало ту Единственную, ради которой он уже столько раз приходил на эту бесконечно воюющую землю!
Девушка была все ближе и ближе. Она бежала к нему, и юноша уже видел ее сияющие глаза. Но как только она оказалась вблизи пограничной полосы, он вдруг закричал в отчаянии что было сил:
- Остановись, Единственная! Остановись!
Девушка замерла в недоумении.
Юноша смотрел на нее счастливыми глазами. А потом в
несколько сильных прыжков преодолел пограничную полосу.
Но пуля оказалась быстрее. Она догнала его и вонзилась в сердце в последнем прыжке, когда его руки уже почти коснулись рук любимой. И он, мечтавший столько жизней прильнуть к ее ногам, упал к ним бездыханным. И девушка, словно ей отказали ноги, поникшая, опустилась рядом с любимым.
И в этот миг груда камней развалилась с таким грохотом, что людям и с той стороны, и с этой показалось, что над их головами раздался залп из ста пушек. Даже не взглянув на убитого юношу, все и с той, и с другой стороны разом повернули головы на этот грохот. И на их лицах отразился ужас.
Разлетевшиеся камни, словно живые, стали сползаться в кучу. Каждый камень будто помнил, где он лежал, и с трудом укладывался на прежнее место. И за каждым тянулся кровавый след.
Люди по обе стороны границы, совершенно забыв, что они враги, приблизились к чудом восстановленной груде камней, присматривались к окровавленной траве и спрашивали друг друга в недоумении и растерянности, что бы это значило?
Вспомнили все легенды об этой странной каменной груде и высказывали мнение, что тут и в самом деле есть какая-то тайна. Долго предполагали разное. Еще дольше спорили. Но потом вдруг спохватились, вспомнив, что они враги. Они разругались, стали беспорядочно и угрожающе стрелять в воздух и быстро разбежались по разные стороны границы.
А девушка, обнимая любимого, прижимала его голову к своему сердцу и не отводила глаз от его лица. Она сидела, не пошевелившись, без слов и слез.
Солнце зашло, и наступила ночь. А девушка даже не пошевелилась.
Солнце снова взошло, и наступил новый день. Но девушка, обнимая своего любимого, как сидела неподвижно, так и продолжала сидеть.
Прошло лето и осень, и зима, и весна. Девушка все продолжала сидеть неподвижно.
Годы прошли. И век прошел, и второй, и третий.
Неизвестно кем изваянная скульптура в степи производила впечатление удивительное. Никто не мог сказать, из какого материала изваял ее неведомый скульптор. Только юноша и девушка казались живыми. Казалось, что волосы девушки даже развеваются на ветру, настолько нежно и прекрасно
было это странное безымянное творение.
Века уходили в небытие. Умирали прадеды, деды, отцы и внуки и по ту сторону границы, и по эту. По равнине, хотя совсем по новому руслу, вновь текла пограничная река. И только скульптура на одном из берегов оставалась неизменно прекрасной и невредимой. Да по-прежнему, не тронутая временем, возвышалась на границе двух народов серая груда камней. Два рукава реки обтекали ее, и один рукав нес воды к одному народу, а другой к другому.
...Однажды на высоком берегу реки, разделявшей народы, появилась девушка. Она сидела вблизи скульптуры и неотрывно смотрела на противоположный берег, словно в ожидании кого-то.
И вот на горизонте появился тот единственный, ради которого она всегда приходила на эту землю, кого она ждала всю жизнь, и много раз, так и не дождавшись, старела и умирала в тоске и одиночестве. Но через какое-то время она снова устремлялась на ту же землю, в той же надежде. И вот опять их жизни совпали во времени. И вот он уже не бежит, он, казалось, летит к ней на крыльях.
Но как только юноша приблизился к берегу и уже был готов прыгнуть в воду, чтобы плыть к ней, девушка в страхе вскочила и крикнула что было сил:
- Остановись, Любовь моя! Остановись!
Юноша в недоумении остановился. А девушка в то же мгновение прыгнула в реку. Она плыла под водой быстро и свободно, как рыба, а свистевшие пули пронзали воду, не задевая ее. И вот девушка вынырнула на противоположном берегу. Юноша бросился навстречу свету, который излучался из ее сияющих от счастья глаз.
Но в то же мгновение пуля вонзилась в сердце девушки, и юноша только успел подхватить ее на руки. Он прижал к себе безмолвную любимую и отчаянно пытался своим дыханием вернуть ей жизнь.
И в этот момент, непонятно откуда взявшийся смерч, с невероятным свистом закружил по земле каменную груду, а потом унес ее высоко в небо и разметал камни по небу.
Падая вниз, каждый камень извергал молнии.
Оцепеневшие люди с той и с другой стороны, даже не бросив взгляда в сторону юноши и безжизненной девушки на его руках, вначале ошалело смотрели на землю с вертящимися камнями. А потом следом за ними подняли головы к небу и тут же, прикрывая голову руками, в ужасе и с криками стали разбегаться кто куда от падающих вниз камней и молний. Камни, падая на землю, рассыпались в прах, а упавшие в реку, не тонули, они плыли по волнам, словно были из пробки.
Юноша ни на миг не оставлял попыток вернуть своим дыханием жизнь любимой. Но она не оживала. Вот уже и солнце зашло, а девушка не оживала.
Наутро солнце снова взошло, а вечером снова зашло.
Прошло лето, осень, зима, весна.
Прошли годы и века.
Давным-давно исчезла и каменная груда. Из века в век стремились камни передать людям на своем безмолвным языке дыхание любви тех, кто когда-то был погребен под ними. Из века в век пытались камни, соединенные магнетизмом двух сердец в единое и нерушимое, передать людям и свою печаль оттого, что те до сих пор разъединены и терзают друг друга, и убивают, даже не сознавая, зачем.
Но однажды каменная груда почувствовала, что устала,
устала от людской тупости и жестокости. И тогда она соединила сокровенное дыхание двух любящих сердец, которое давало ей жизнь, со светом звезд, а сама перестала сопротивляться времени и позволила своим камням разъединиться.
Но легенда о куче странных камней не умерла. Наоборот, она как бы слилась с более поздней легендой, связанной с теми двумя скульптурами, которые стояли по обе стороны пограничной полосы, словно обведенные заклятым кругом.
Скульптуры будто находились в другом мире, в ином пространственно-временном измерении, потому что ветры всепожирающего времени обходили их стороной, не повредив ни одного волоска на головах, даже не притрусив пылью веков прекрасные лица...
Эту легенду рассказывали своим детям матери и одного, и другого народа. И каждый народ был убежден, что легенды родилась именно на его земле.
Впрочем, это так и было. Просто люди не имели представления о том, что они рождаются на Земле не один раз очень много раз. И рождается человек повторно не только в другое время.
Он обязательно рождается то в одном народе, то в другом. А иначе его представление о мире и самом себе будет однообразным, оно не будет расширяться. Наоборот, оно будет сужаться. Душе человеческой в конце концов надоест жить без новых впечатлений, без новых жизненных опытов, и она покинет такого бесполезного человека.
Но люди пока что еще не завоевали себе права помнить о том, где они жили в прошлой жизни и кем были, и даже не догадывались, что тот, кого они в этой жизни считали врагом, в прошлой жизни был ему родным братом или отцом, или верным другом. А женщины, которые безутешно плакали над могилами своих любимых мужей и сыновей, не знали, что на самом деле их сердце оплакивало тех, кто в прошлой жизни родился в другом народе, а потому воспринимался как враг.
Люди пока не завоевали права помнить о том, кто кому кем приходится. И это потому, что народы все еще не могли распознавать любовь в самих себе, чтобы отдать ее другим людям. Народы с легкостью распознавали в себе только ненависть и направляли ее на других, полагая, что это и есть враги. Они забыли слова Учителя Учителей, сказавшего: «Любовь -- чудо, красота -- чудо».
Но если бы любому воину принесли две чаши, в одной из которых была бы кровь, а в другой слезы, то ни один бы не смог определить, чья это кровь и чьи слезы? Пролитая ли это кровь врага? Или это кровь его друга, брата, родного отца и любимого сына? И если бы принесли чашу слез, то ни один воин не определил бы, чьи это слезы горя? Горючие ли это слезы женщин врага? Или это слезы его родной матери, жены, дочери, невесты, сестры?..
Что и говорить, ужасно такое неведение!
...Наступил очередной век. Мальчики в народах уже настолько подросли, что уже вполне могли управляться с оружием.
Поэтому народы привычно начали готовиться к очередной войне. Мальчиков, как и было принято с давних времен, забирали у матерей и отдавали командирам. Те умело накаляли ненавистью сердца будущих героев битв, а поэты уже слагали новые песни о будущих подвигах героев.
Все «древние мудрецы советовали матерям передавать детям сказания о героях и знакомить их с лучшими песнями о подвигах».
Но заветы древних мудрецов разъясняли человечеству, как именно получаются герои. Вот что они говорили: «Прост Завет, что нельзя прожить ненавистью, но современные вожди только и кричат о необходимости ненависти... Кто думает, что зло можно истребить злом, тот ошибается. Даже такой ужас, как война, не может быть прекращен ненавистью. Много благородных мыслей спасут человечество. Воины-герои образуются не ненавистью, но пламенной волей добра».
Но мудрые Заветы древних Учителей в веках были искажены до своей противоположности. И вот уже поколение за поколением кричало о необходимости ненависти человека к человеку, а не о необходимости добра и любви человека к человеку.
Однако в первый же день этой войны вдруг произошло
нечто невероятное. Вначале, как обычно, непримиримые противники с яростью и воинственными криками ринулись друг на друга, держа ружья со штыками наготове. Через несколько десятков метров они встретятся в рукопашном бою с единственной целью сразить как можно больше ненавистных врагов.
Но тут неожиданно над полем битвы с высокого синего
неба пошел очень мелкий и тихий, отливающий нежным
золотом дождь.
А со стороны земли, принадлежащей одной из вражеских сторон, бежала на поле битвы девушка, и за ее спиной восходил в небо один конец радуги. А другой конец радуги восходил за спиной юноши, который бежал навстречу девушке со стороны земли, принадлежащей другой вражеской стороне.
Девушка и юноша бежали под золотым дождем что было сил, направляясь в самый центр скопления войск. Не сговариваясь, они решили одинаково: быть может, в самом центре смертельной схватки, которая вот-вот начнется, среди смертей и ран, между штыков, пуль и пушечных снарядов, никому не будет дела до них, и им наконец-то удастся хотя бы в этой жизни встретиться и остаться в живых. И его и ее сердце молили радугу, восходящую над древним полем битвы, молили небо, землю, солнце, звезды и то таинственное Вечное Время, которое могло вмещать в себе сразу Прошлое, Настоящее и Будущее, только об одном.
Он умолял: «Пусть только пуля обойдет Её!» И она умоляла: «Пусть только пуля обойдет Его!»
Но вдруг и с одной, и с другой стороны воинственные крики разом стихли, а воины обеих армий одновременно опустили ружья со штыками. И артиллеристам так и не крикнули командиры: «Пли!» Над древним полем битвы повисла странная тишина. Видно было, что каждый воин потрясен.
Что же произошло? А произошло невиданное.
Каждый воин, лишь взглянув на воина из ненавистного вражеского стана, которого он собирался проткнуть штыком, вдруг будто смотрелся в зеркало увидел в нем... себя!
Пытаясь стряхнуть наваждение, каждый воин в растерянности стоял под тихим золотым дождем и в страшном смущении и смятении переводил взгляд то на одного, то на другого вражеского воина. И в каждом, словно в зеркале, снова видел... себя! И так каждый в каждом воине вражеского войска видел... самого себя!
И каждый вдруг разгадал тайну этого наваждения. И каждый при этом испытал жгучий стыд и ужас оттого, что, собираясь убить другого человека, он фактически собирался убить себя!
И хотя каждый воин жил мечтою совершить подвиг, но сейчас каждый сказал себе без всякого сожаления: Пусть мне так и не пришлось совершить подвига! Но если мне скажут, что я покрыл стыдом свой острый штык, я скажу: «Пусть так! Пусть лучше уж стыд покроет мой штык, чем черный платок покроет голову матери моего врага. И девушка моего врага пусть лучше обнимет его живого и невредимого!»
И тогда небо сказало воинам: "Не стыдом, а состраданием покрывается меч воина, когда он совершает великий подвиг во имя братства народов".
И земля сказала: "Не стыдом, а знаменем мира покрывается меч воина, когда он совершает великий подвиг во имя любви к людям".
Девушка и юноша что было сил бежали навстречу друг другу, будто никаких войск вовсе и не было на поле. Будто в мире вообще никого, кроме них, не было под этим высоким синим небом, благословляющим землю тихим золотым дождем и радугой, две дуги которой, опережая два сердца, бежали навстречу друг другу по небосводу, пока торжествующе не воссоединились под все нарастающие перезвоны невидимых серебряных колоколов.
Завидев издалека бегущих навстречу друг другу юношу и девушку, воины, чтобы не встать у них на пути, как по команде, молча расступились, образовав широкий коридор. И каждый тут же отыскал в траве полевой цветок.
А так как воинов с той и с другой стороны были многие
тысячи, то весь этот коридор в мгновенье ока оказался усыпанным цветами великой победы восходящего народного духа.
...А на Священных Вершинах могущественный Владыка, переходящий границы Миров так же просто, как люди переходят из комнаты на улицу, увидев в зеркалах своей Башни чудную картину просветления человеческих сердец, сказал: «Как Царь в Стране Вихрей, Могу послать им каплю росы с дерева Элгарио, которое открывает жизнь будущего».